Избранные киносценарии 1949—1950 гг. - Петр Павленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Митинг социал-демократов. На развалинах фашистского памятника немецкие жители Бизоний слушают выступление Фишера.
Ф и ш е р. Мы в Германии можем и должны быть социалистами, но мы не можем быть коллективистами, мы не можем поддерживать передачу заводов и фабрик, принадлежащих уважаемым немцам, в руки рабочих.
В стороне от митинга — отдельная группа.
Это мрачный, ушедший в себя Дитрих и рядом с ним несколько немецких инженеров. Среди них те, на которых выливали помои из окна клуба «Золотой берег».
Ф и ш е р. Если мы здесь, на Западе, станем слабыми, то мы растворимся в миллионных массах Востока, тогда будет уничтожена историческая культура Запада и придет конец мечте о цивилизованной Европе.
Жидкие аплодисменты.
Фишер похож на хищную птицу. Все его манеры напоминают бесноватого «фюрера». Он кричит резким пронзительным голосом, брызжет слюной, действуя на слушателей болезненной манерой фанатика.
П е р в ы й и н ж е н е р. Американцы приказали мне сегодня вечером взять чемодан, вещи и явиться на аэродром.
В т о р о й и н ж е н е р. Они отправляют нас в Америку, а наши дети, семьи?
П е р в ы й и н ж е н е р. Они даже не спросили моего согласия, они обращаются с нами, как со своими неграми.
Т р е т и й и н ж е н е р. Они заставят нас в Америке делать то же самое, что заставлял нас здесь делать Гитлер.
Д и т р и х (резко подымая голову). Вам надо перебраться на тот берег!
Инженеры повернули головы к Дитриху:
— К большевикам?
Д и т р и х. На берег демократической Германии!
Инженеры переглядываются.
П е р в ы й и н ж е н е р. Но там диктатура коммунистов!
В т о р о й и н ж е н е р. Там тоталитарная система!
Т р е т и й и н ж е н е р. Господин Дитрих, вы понимаете, что вы говорите?
Ф и ш е р. Я никогда не вернусь на советский берег. Там — ужас и кошмар! Там подавление свободы, унижение личности и уничтожение частной инициативы!
Инженеры поворачиваются в сторону говорящего Фишера.
Д и т р и х. Это — ложь! Даю вам слово, господа, что Фишер подлец и агент врагов Германии. Теперь я все понимаю! Наш дом на том берегу!
Решительно и сурово лицо Дитриха.
Дитрих и группа инженеров идут по лесной дороге. Вокруг американские солдаты рубят лес, валятся вековые деревья древнего парка.
Инженеры, идущие вслед за Дитрихом, стиснув зубы, сдерживают свой гнев.
Группа людей проходит через поляну. Свежие пни на месте бывшего леса.
Здание советской комендатуры Альтенштадта.
Входит усталый Дитрих в мокром, грязном костюме с растрепанными волосами, но решительный и бодрый.
Садится на скамью.
Вслед за Дитрихом входит Курт. Увидев отца, отворачивается, намереваясь пройти мимо.
Д и т р и х. Курт!
К у р т (подходя к Дитриху). Слушаю вас, господин бургомистр.
Дитрих берет его за рукав и сажает рядом с собой.
Д и т р и х. Скажи мне, Курт, ты в самом деле веришь, что русские хотят единства нашего народа?
К у р т. Верю. У русских слово не расходится с делом!
Дитрих пристально смотрит в глаза Курту. Затем встает и молча обнимает сына.
К у р т. Как хорошо, отец, что вы вернулись, что не остались на том берегу.
Через приемную в кабинет проходит Кузьмин в сопровождении Глухова и Егоркина. Курт и Дитрих не замечают их.
Кабинет Кузьмина. Глухов докладывает:
— Товарищ майор! С Дитрихом с того берега переправилась группа людей.
К у з ь м и н. Кто они?
Г л у х о в. Инженеры оптического концерна. Вот они. (Показывает в окно.)
Кузьмин смотрит в окно. У восстанавливаемого памятника Гейне, на садовой скамье, сидит группа инженеров с чемоданами и узелками. Они с любопытством смотрят на восстановление памятника.
Дежурный лейтенант распахивает дверь из приемной в кабинет коменданта.
В дверях появляется Дитрих.
К у з ь м и н. Доброе утро, господин Дитрих.
Д и т р и х. Здравствуйте, господин комендант. Я вернулся.
К у з ь м и н. Где вы были?
Д и т р и х. Совершал загородную прогулку… знакомился с американской демократией.
К у з ь м и н. Ну и как?
Д и т р и х. Я вернулся на ваш берег. Со мной вернулась группа ученых-инженеров. Я прошу принять их. Мы хотим быть с демократией.
К у з ь м и н. Очень рад, господин бургомистр!
Е г о р к и н (входя). Товарищ майор — американцы!
К у з ь м и н (тяжело вздохнув). Проси.
Д и т р и х. Я буду у себя.
Уходит в маленькую дверь.
В кабинет врывается радостная заплаканная Джанет Шервуд, она ведет за руку своего «отца».
Ш е р в у д (растроганно). Господин майор!.. Я счастлива! Только что я встретила своего бедного отца! Я хочу поблагодарить вас за теплое участие.
Ш р а н к. Я тоже, господин майор!
К у з ь м и н. Прошу!
Шранк садится.
К у з ь м и н. А ведь я вас помню! Господин Краус?
Шранк, сдерживая волнение, выжидательно смотрит на Кузьмина.
К у з ь м и н. Я помню, как мы освобождали вас из тюрьмы.
Ш р а н к (обрадованно). Да, да! Ваша любезность ко мне!!
Ш е р в у д. Какое счастливое совпадение! Отец жив и, оказывается, вы освободили его из тюрьмы, мой майор!
К у з ь м и н. Да, удивительное совпадение!
Ш е р в у д (подходя к нему). Вы помогли мне найти моего бедного отца, и я никогда не забуду этого.
Ш р а н к. Мы всегда будем помнить вас, господин майор.
Ш е р в у д. Господин майор! Нельзя ли оформить выезд моего отца? У меня в Америке дела, я так тороплюсь. Нам хотелось бы выехать вместе.
К у з ь м и н. Я дам распоряжение, но пропуск будет оформлен только завтра.
Пишет распоряжение о выдаче пропусков.
К у з ь м и н. Прошу одну минуточку подождать, я сейчас поставлю печать.
Кузьмин выходит в приемную, снимает телефонную трубку.
К у з ь м и н. Товарищ Берендей? Она нашла своего отца, да… подозрительно. Старику пропуск могу задержать до завтра. Договорились. Хорошо.
Краус и Шервуд сидят, задумавшись и насторожившись.
Ш р а н к. Мне не нравится эта пауза.
Ш е р в у д. Перестаньте нервничать, отец, майор такой милый, все будет хорошо. Завтра мы встретимся с вами на том берегу Эльбы.
Входит Кузьмин.
К у з ь м и н. Вот разрешение, завтра вы можете получить пропуск и выехать через советский понтонный мост.
Ш е р в у д. Благодарю вас (достает из сумочки конверт). Да, я совсем забыла. Господин майор, я привезла вам пригласительный билет от майора Хилла, который просит вас непременно прибыть завтра на американский бал по случаю национального праздника.
Кузьмин, подходя к столу, берет пакет.
К у з ь м и н. Благодарю, я приеду. (Обращается к Краусу.) У вас много вещей?
Ш р а н к. Что вы? У меня только один маленький чемодан.
Какие-то развалины. На камнях стоит чемодан. Шметау открывает его крышку. Он кладет в чемодан портфель Дитриха с патентами, закрывает его, пачкает чемодан, чтобы придать ему более изношенный вид.
Шульц наблюдает за Шметау, прячась за развалинами.
Осмотревшись по сторонам, Шметау выходит на улицу.
Шульц подбегает к телефонной будке.
Ш у л ь ц. Товарища Курта!
Смотрит на улицу и замечает Шметау, гуляющего с чемоданом не тротуару.
Около Шметау останавливается старенький «Оппель». Шранк, приоткрыв дверцу машины, делает знак Шметау. Шметау спокойно подходит к машине, открывает крышку багажника и кладет в него чемодан. Так же спокойно захлопывает крышку багажника.
Шульц бежит навстречу «Оппелю».
«Оппель» трогается и, набирая скорость, едет навстречу Шульцу по узкому проезду между грудами развалин.
Шульц останавливается в узком проезде, преграждая «Оппелю» путь.
Ш у л ь ц. Остановитесь, остановитесь!
Шранк за рулем в «Оппеле». «Оппель» на полном ходу сбивает Шульца и сворачивает за угол, скрываясь за грудами развалин.
Прохожие подбегают к Шульцу, лежащему без сознания. Подходит и как бы ничего не понимающий Шметау.
Прохожие подымают смертельно раненного Шульца.
Подъезжает машина, из которой выскакивают капитан Глухов, Курт и Кузьмин.
Курт наклоняется над Шульцем.
Умирающий Шульц с трудом открывает глаза и, собрав последние силы, показывает на Шметау.
Ш у л ь ц. Он и Шранк.
Шульц снова теряет сознание.
Глухов свистит.
Г л у х о в. Сержант, слева.
Бойцы преграждают путь убегающему Шметау.
Шметау поднимает руки.
«Оппель» Шранка тяжело взбирается по насыпи и выезжает на широкую автостраду. Шранк управляет машиной, напряженно глядя вперед.
